Досье моих ошибок, или Как я завела себе мужичка - Страница 19


К оглавлению

19

– Теперь понимаешь, что надоела ты ему, дочка? Знаешь, я вот сижу и думаю: уж лучше с таким, как мой, жить. Пусть разбойник, лентяй, пьяница и захребетник, зато никогда не ударит ножом в спину. У каждого, дочка, в этой жизни свои беды. Ещё Лев Толстой сказал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», – неожиданно проявила эрудицию бабка.

– Теперь, после всего, что произошло, я поняла: мы с мужем абсолютно разные, даже чужие люди. Любовь с годами трансформируется. Меняются сами любящие, меняются их чувства – они переходят в другую стадию. Говорят, страсть живет всего три года. Но ведь должно же остаться взаимное уважение. В голове не укладывается, как мой дорогой, любимый и родной человек решился отправить меня на тот свет. Даже если я надоела и он решил круто изменить жизнь, неужели ему проще меня убить, чем цивилизованно развестись? За что? Может быть, его новая пассия забеременела и у него должен появиться долгожданный наследник? Но ведь это не повод для убийства. Я стала калекой не только физически, я стала инвалидом любви.

– Крепись, дочка. Крепись, бог поможет. – Старушка приставила ладонь ко лбу и обрадованно вскрикнула: – Василий приехал! Интересно, какие новости он привёз?

Глава 8

Василий вышел из машины красный как рак и, упрямо отводя от меня взгляд, стал рыться в багажнике.

– Как коляска? – неожиданно спросил он.

– Нормально, – на автомате отозвалась я.

Он кивком позвал старушку в дом. Я почувствовала неладное и покатилась следом за ними. Василий сел рядом с пьяным дедом, налил себе стопку и как-то недобро покосился на меня.

– Послушай, я, конечно, в ваших делах плохо понимаю, но чем ты так мужу насолила, что он решил тебя убрать?

– Да что я могла сделать? Мы столько лет жили душа в душу. Он работал, я вела дом.

– Ладно, ты это кому-нибудь другому рассказывай. Мы тут все взрослые люди и хорошо понимаем, что за просто так жён на тот свет не отправляют. Ноги, наверное, перед кем-нибудь от скуки расставила? Мужик у тебя крутой, серьёзный. Простить подобное не смог и решил с тобой расправиться именно таким способом.

– Но это неправда!

– Да что ты к девчонке пристал, – заступилась за меня Прасковья. – Какая теперь разница, гуляла или не гуляла? Дело-то сделано. Даже если и гуляла, что теперь? От хороших мужиков не гуляют. Если женщина изменяет, значит, мужик дерьмо. Ты нам лучше расскажи, что про Наташкиного мужа узнал? Спохватились, ищут её?

– В том-то и дело, что её никто не ищет. – Василий скривил рот.

– Почему? – растерялась я.

– Потому что тебя уже давно похоронили.

– Как похоронили? Трупа же нет.

– Да у вас, у богачей, всё возможно. Были бы деньги. Кто знает, что трупа на месте аварии не было: я да ты? И знаем мы это только по той причине, что ты в этом доме в инвалидной коляске сидишь. А другие откуда узнать могут? Ниоткуда! Твой муж всех подкупил. Он же миллионер. Что ему стоит похоронить жену, сочинив легенду? Хоронили, скорее всего, в закрытом гробу. Сказали, мол, тело обожжено до неузнаваемости, в морг везти не стали. Достаточно было его слов, что он узнал тебя.

– Да как же… Я ведь живая…

– Ты так думаешь? Я сам сегодня твой памятник видел. На кладбище к тебе приходил. Кстати, могилка ухоженная. Цветов много. Видно, твой муженек очень о ней заботится. Красивый венок с ленточкой: «Любимой жене от преданного мужа. Люблю. Скорблю. Твой Игорь». Страсть, как трогательно. Я чуть было не прослезился.

– Как же так… – шептала я словно во сне. Глаза застила пелена слёз. – Как же можно живого человека похоронить?

– А никто не знает, что ты живая. Скорее всего, твой супруг на всякий случай послал своих людей лес прочесать, труп не нашли, он успокоил себя тем, что ты где-то сдохла и тебя звери растерзали.

– А он не боится, что я могу объявиться, пойти в полицию и упрятать его за решётку?

– Думаю, нет, – спокойно ответил Василий. – А чего ему полицию-то бояться, если эта самая полиция и сделала ему акт, что обгорелый труп находился в машине? Да если только ты туда сунешься, тебя либо муж, либо сами менты уберут, чтобы звёздочки на погонах не потерять. Что ты можешь?! Тем более в инвалидной коляске. Ты с мужем сколько прожила, а личных бабок нажить не сумела. Твой благоверный – миллионер, а миллионерам закон не писан. Я наводил справки, сказали, что он очень крутой чувак. Круче только яйца Фаберже.

Ночью я долго не могла уснуть: ворочалась и прислушивалась, о чём шепчутся Василий, дед и Прасковья.

– Родоки, вот вы верите, что у этой богатой сучки денег на счетах нет? – слышался заметно пьяненький голос Василия.

– Вася, прекрати так о ней отзываться, – урезонивала его Прасковья. – Бедная женщина, ей пришлось столько пережить, врагу не пожелаешь.

– Я всё не могу успокоиться. Что это она столько лет с таким крутым перцем прожила и ничего за душой не имеет? Может, какие счета зарубежные есть, а она молчит? Деньги жмёт и за то, что ей жизнь спасли, отблагодарить не хочет?

– Да нет у неё никаких счетов, – гнула своё Прасковья.

– Откуда тебе знать?

– Да богатые мужики думаешь такие дураки? Они к своим деньгам никого не подпускают.

– Тогда за что он её убил?

– Может, она в доме прописана. А у них дома знаешь какие! Особняки! Если разводиться задумал, пришлось бы особняк распиливать. А ему это надо?

– И что мы теперь с ней делать будем? Возвращаться ей нельзя, она ж похороненная. И не просто нельзя возвращаться, а очень опасно. Что она здесь, у нас, всю жизнь торчать будет? На фиг нам нужен инвалид в доме?!

19